Мои восхождения
← НазадНА ВЕРШИНЕ СВЯТОГО АРАРАТА
АРАРАТ — святая моя гора, ты на сколько близок и на столько далек. Арарат — колыбель безгреховного человечество, пристанище праотца НОЯ. Каждый БОЖИЙ день мы видим тебя, говорим с тобой, но прикоснуться к твоим Святым стопам мы не можем, не можем потому что покинули тебя, бросили, оставили страдать в логове тирана. Бросили не только тебя, но и себя, бросили наши города и храмы, могилы наших предков и хачкари. Бросили землю пропитанную кровью храбрых воинов, которые отдав свои души в неравной схватке, верили в НАС, в сынов и дочерей Арарата.
Живя у подножии горы Арагац я с детства тянулся к ней, и когда БОГ дал мне силы и возможность, я поднялся на вершину Арагац. Когда я посмотрел оттуда на Арарат мое сердце залилось кровью. Я мечтал, мечтал глубоко в душе, что когда не будь дотронусь и до вершины Арарата.
Не было границ моему счастью, когда в 2003г. я получил приглашение от Российской команды приключении, участвовать в экспедиции на Арарат. Все три месяца до отъезда я думал и жил только ожиданием этого дня, дня когда мои ноги прикоснутся к земле моих предков, когда я упав на колени поцелую камни на склоне горы Арарат.
В начале ХХ в. на аренах истории произошло непоправимое.
Это было проявление большого зла. Турция с помощью Германии затеяла свой зверский план истребления армянского народа.
С 1914 по 1921 годы были переселены и убиты около двух миллионов армян. Окончательная точка была поставлена Карсским договором 1921 года, согласно которому вся Западная Армения, включая библейскую гору Арарат, осталась на территории Турции.
В сентябре 2003 года была организована экспедиция по восхождению на Арарат.
11.09.2003г. на вершину взошли пятнадцать российских альпинистов, среди которых был один из сынов Армении.
Москва. Обычное дождливое утро. Выходя из метро, ищу, где бы купить зонтик.
— Скажите, пожалуйста, где находится турецкое посольство?
— Направо, на Ростовской.
— Спасибо.
Да, турецкое посольство. Никогда не думал, что мне когда-то понадобится турецкое посольство. Иду по Ростовской, и вот с левой стороны нависает красный флаг с полумесяцем и со звездой. И в голове возникает мысль: да, насколько этот флаг похож на наш бывший коммунистический, только там не было полумесяца. И дела были у них похожи.
Нажимаю кнопку диктофона:
— Что хотели?
— Я по поводу разрешения на восхождение.
— Заходите.
Посмотрев мой паспорт, турецкий подданный, кивнув головой, сказал:
— Ничего не могу поделать, придется Вам ждать.
— А сколько ждать?
— Незнаю.
Да, ждать долго, быть может, вечность...
И опять тяжелые мысли появились в голове. Какое унижение, я прошу у турков разрешения, чтобы пойти к свой горе, к Арарату... И только сейчас начинаю понимать, насколько велика была потеря. И как могли мы оставить эти земли. Земли, на которых веками звучала армянская «Ай ник нинар э нинар», земли, где наши отцы и деды танцевали танец «Кочары», и не могу понять: мы оставили наши земли, или наши земли оставили нас. Если так, то за какие грехи...
Так, стоп, надо оставить эмоции, надо что-то делать. Кручу всевозможные варианты в голове. И появляется мысль позвонить Людмиле (руководитель экспедиции). Слышу голос Люды в трубке: Артур, будь настойчивее с турками.
И снова подхожу к окошку. Турок, взяв мой паспорт, долго листает его и вслух произносит мою фамилию:
— Карапетян... ян...ян... Ну, приходите завтра, в 9.00.
И вот паспорт с разрешением у меня уже в руке. Не верится: еще раз открываю паспорт и смотрю на страницу, где выбит турецкий полумесяц. Боже мой, как я рад! Непроизвольно в голове появляются слова благодарности, то ли судьбе, то ли турецким подданным. Снова открываю эту страницу... Интересно: я радуюсь, что у меня, у АРМЯНИНА, в паспорте стоит турецкий штамп. Это можно было себе представить только при больном воображении.
Ленивое пиликанье моего телефона приземляет меня.
— Алло, Артур, ты где? — Слышу голос Людмилы.
— Я уже прошел таможенный контроль.
— Тогда жди нас там.
И меня с группой альпинистов ИЛ-86 поднимает в небо к моей мечте, к моей горе, к оставленной нами земле.
Я размышляю, какие у меня будут чувства на земле (турецкой), мне, наверное, будет тяжело...
Через несколько часов полета наш самолет приземляется в Турции. Иду и не могу понять, почему мне так хорошо и легко, ведь это турецкие... нет, это не турецкие земли, это земли греков, земли Урарту, и, в конце концов, это наши земли, я на своей земле, вот почему мне так хорошо.
Купили билет на автобус Анталья — Догубайазет. Впереди полторы тысячи километров. И не знал я, что мой путь к горе Арарат пройдет через старые города Армении, где в начале ХХ века резалась и уничтожалась целая нация. Ван, Ерзнка, Эрзрум, Алашкерт...
В автобусе звучит турецкая музыка, и только эти непонятные слова на турецком языке напоминают, что это Турция, а вокруг мои родные горы, поля, и мои родные полуразрушенные армянские храмы.
И слеза застряла в горле.
— А ты видишь, Артур, что мы еще стоим. А ты видишь, Артур, что мы еще ждем и верим? — Кричали мне вслед полуразрушенные наши храмы.
— - Да, я... я вижу.
Ночь в автобусе прошла под давлением тяжелых мыслей. Утро, все еще спят. И только я уставшими глазами жадно поглощаю окружающий меня пейзаж, бесконечные просторы бывшей Армении. И какое чудо! С левой стороны как будто прямо с неба появляется величайшая гора Арарат. Я прыгаю на другое сиденье в автобусе, чтобы лучше было видно, от счастья задерживаю дыхание, и легкая дрожь охватывает мое тело. На горизонте возвышается сине-фиолетовая, великая, мудрая, седовласая гора Арарат. И через несколько мгновений появляется Малый Арарат. Он так же гордо стоит рядом со своим старшим братом, такой же великий и мудрый. Это чудо, это настоящее чудо!
И вот наконец-то я дома!
Город Догубайазет прямо под Араратом, он будто застрял где-то в средних веках. Узкие улочки, повсюду бегают дети, пытаясь продать что-нибудь или за «один миллион» почистить ботинки. Запах жареного мяса, тележка с фруктами, и бесконечно тянущийся голос муллы. И это все на фоне великой горы Арарат.
Снова и снова смотрю на Арарат, и мысленно прошу, чтобы она приняла меня, своего сына, чтобы она разрешила мне прикоснуться к своим стопам.
За ужином еще раз уточнили маршрут. Выяснили все вопросы, касающиеся восхождения, с нами пойдут два турецких гида. Узнав, что я армянин, они оба подошли ко мне, пожали руку, и с улыбкой сказали, что между Ереваном и Стамбулом «Ноу проблем». Да, явно выраженный турецкий подход.
В мою сонную голову ржавым гвоздем вонзился голос муллы. Я, ничего не понимая, открываю глаза. И только через несколько секунд рассеивается туман в голове, и я понимаю: просто наступило утро в Догубайазете. После завтрака и утренней возни грузили вещи в микроавтобус, который должен был довезти нас до деревни у подножия горы Арарат, где для перевозки наших вещей до первого базового лагеря на высоте 3200м. были подготовлены мулы.
Начинается восхождение с того, что после тридцатиминутной езды военные догоняют нас и заставляют вернуться обратно, собирают наши паспорта, и точно повторяется сцена из турецкого посольства. Ждать. Голос муллы снова врезается в мою голову. И разворотив от жары, пыли и безысходности гудящие мои мозги, улетает к другим головам. Через семь часов ожидания наконец-то микроавтобус с кипящим двигателем медленно по горной дороге тащит нас к курдской деревне Ели. Нагрузили мулов, и они пошли вперед, а мы начали делать первые шаги в сторону горы Арарат.
Первые шаги, и склоняются мои колени, я целую землю, камни, траву. Как я соскучился, я лежу, кувыркаюсь, как ребенок, обнимаю крепко ноги моей горы, и гора нежно ласкает меня, своего сына. Я счастлив, и легкий горный ветер забирает меня с собой, я растворяюсь и лечу с ветром.
Наступление темноты, быстрый набор высоты, и головокружительные чувства заставляют мое сердце биться все чаще и чаще... Луна с доброй улыбкой освещает нам путь. Через несколько часов мы уже на месте. После того, как отведали горячий чай с холодным ветром, все легли спать. Я прижался к земле, как маленький ребенок к груди своей матери, и спал безумно счастливым спокойным сном.
Тридцатиминутная готовность, — разбудил меня голос Людмилы, и через 30 минут началось восхождение и «акклиматизация».
— Ребята, экономьте силы, идем медленно и не торопясь, — звучит голос Абрамова, человека, у которого за плечами безумные вершины мира, человека, который все держит под контролем, при этом сохраняя полное спокойствие.
-Я снова иду, иду, разговаривая с моей горой, задавая вопросы ей вслух и про себя. Получаю ответы на них. То гора мне просит спеть песни, которые давно не слышала, то спрашивает о своей сестричке Арагац, и как она там живет, то велит мне молчать, и сама молчит, дыша тяжело и глубоко.
— Артур, пошли на ужин.
Я вздрогнул и повернулся. Это был Павел, и только сейчас я понял, что день уже закончился, улетел, как одно мгновение. Всё это время я как будто сливался с горой, как будто исчезал, и время от времени случайные звуки или прикосновение возвращали меня в моё тело.
После ужина я еще немного поговорил со звездами и пошел в палатку спать, где уже готовились ко сну Паша и Марина.
— Паша, расскажи что-нибудь перед сном, — попросила Марина.
И Паша начал свой рассказ. Тибет... Кайлас... Пуп земли... и грифы растерзали тело человека... и прямая дорога к Богу...
Просыпаюсь от голосов турецких конюхов. И не могу понять, где я и что за непонятная речь, ведь я на своей земле, ведь это гора Арарат.
Что за кошмар, надоели своим галдежем, — недовольно выкрикнул Павел, я понял, что он уже давно не спит.
После завтрака собрали лагерь, нагрузили мулов, и двинулись вперед на 4200.
4200. Задул сильный ветер, который, не жалея уставшие тела, пронзил их насквозь, заставляя всех прятаться в палатки и теплые спальники. А я, а что я, я ничего не замечал вокруг, кроме Малого Арарата. Со второго лагеря открылся чудный вид на Малый Арарат. Я сидел на камне перед ним и счастливыми глазами смотрел на это чудо.
«Проверка снаряжения через час» Голос Абрамова спустил меня с небес. Со снаряжением у всех всё было нормально, и было принято решение начинать восхождение рано утром в 3.00. После проверки все разошлись по палаткам, надо было как следует отдохнуть перед началом последнего этапа восхождения, а мои глаза опять устремились на Малый Арарат. — Артур, можно тебя на секунду, — подошел ко мне Саша, и, отведя меня чуть в сторону, начал говорить.
— Турецкие гиды опасаются, что на вершине ты развернешь армянский флаг, это грозит в первую очередь тебе, за это тебя могут закрыть на много лет в турецкой тюрьме. А потом из-за этого могут быть проблемы у нас и турецких гидов. И так уже много веков натянутые отношения между Арменией и Турцией. А после такого в дальнейшем вообще могут не пускать к горе никого. Так что попытайся все держать под контролем.
— Саша, все будет нормально, все под контролем, — сказал я, хотя, говоря эти слова, я думал, а действительно ли я смогу контролировать себя и свои чувства.
— А вообще-то дела у нас плохи, — смотря на вершину, завершил разговор Абрамов.
И действительно, вершина была покрыта густыми облаками, и погода с каждой минутой только ухудшалась. В палатке я провел бессонные часы. Почему-то заболела голова. Я посмотрел на часы: еще два часа до подъема. Долго ворочался в спальнике, и решил выйти из палатки, и правильно сделал: передо мной, освещенный молочным лунным светом, гордо стоял Малый Арарат. Луна, обняв его голову своими холодными лучами, шепотом рассказывала ему сказки. А тучи, пытаясь подслушать, тянулись все ближе и ближе. И только безумный ветер с диким криком бесцельно и беззаботно бродил среди ночной тишины. Он даже пару раз предложил мне сорваться и улететь с ним так же беззаботно и бесцельно. Но я отказался, и не знаю, правильно ли я сделал или нет.
30-минутная готовность. Это Людмила. Началось восхождение. Луна и «Petzl» (фонарик), единственные наши друзья в эту ночь, пытались освещать наш путь. Через два с половиной часа от одиноко стоящей таблички мы узнали, что поднялись всего на двести метров. Через несколько часов солнечные лучи, сначала робко, а потом с полной силой, озарили весь небосклон, и горы после ночной темноты весело плескались в лучах солнца. А великий художник солнце, проснувшись, тут же написал своими лучами на небесном холсте тени горы Арарат. Я шел, безумно счастливый, разговаривая то с солнцем, то с горой, то с ветром, то с собой. Дошли до ледника. Он нас встретил радостно, наивно отражая лучи солнца.
Вонзая острые зубы кошки в вековой лед, мы шаг за шагом приближались к вершине. Безумный ветер, решив оставить меня наедине со своей мечтой, улетел вдаль. Я лег на лед и смотрел в небо.
— Пошли, Артур, — сказал Елизаров. — Вы идите, я потом догоню. И скажи, есть еще на свете место, где так тепло и беззаботно, так счастливо можно лечь на белый лед и радостно смотреть в голубое небо. А солнечные лучи будут ласкать твое обветренное лицо.
— Ну ладно, ты лежи, а мы пойдем. Только вонзи в лед вторую кошку тоже.
Это был Лернер.
Я снова иду. Я полон счастья и как будто мое тело исчезло, я — эта гора Арарат, я — этот сверкающий лед, я — это солнечные лучи, и как будто меня нет нигде, и как будто я везде.
Последние шаги, и я уже на вершине...
9.38. 11.09.2003 год
Склоняются опять мои колени, и я целую сверкающий вековой лед на вершине. Радостные крики, щелчки фотокамер... И передо мной открылась моя маленькая и большая страна Армения. Вдали, освещенная солнечными лучами, смотрела на меня гора Арагац. А Ереван просыпался, чтобы начинать свой новый день.
И со дна моего сердца хлынули слезы. Слезы, которые веками накопились в сердце моего народа. Слезы радости и горя, слезы всех потерь и обретения, слезы за тех, которые храбро пали за эти земли, слезы, которых ждала гора Арарат.
— Артур, покажи нам, где Ереван, там наш друг Агаси., — подошли ко мне Аня с Сашей.
Я, неуклюже скрывая свои слезы, вытянул руку в сторону Еревана, а потом сквозь слезы с глубины моей души тихо поднялись армянские песни. И я запел.
Все были искренне рады за меня. Я сел, достал армянский флаг, постелил его на гору, достал бутылку коньяка Арарат и лаваш., которые нес с собой. Мы радостно поздравляли друг друга. Ко мне подошел один из турецких гидов, и так же радостно поздравил меня. Мы крепко обнялись, он, показав горы на армянской земле и горы Турции, сказал: «Разве между этими горами может быть ложь? ..»
С появление армянского флага в глазах у некоторых из нашей группы появился страх. «Этого не стоило делать», — сказал даже кто-то. И непонятно: они боялись за себя или за меня.
— Все правильно, все нормально, Артур. Давай за тебя, — подходя ко мне, сказал Абрамов, поправляя армянский флаг. И мы вместе выпили глоток коньяка.
«Да вас всех посадят в тюрьму», — услышали мы крик второго турецкого гида. Ужаснувшись от увиденного, размахивая руками, он бежал в нашу сторону. Да, два турецких гида, два разных турка...
Основная группа уже спустилась. И только Анна, Саша и я счастливо бродили по вершине, оставшись наедине с самими собою. С первыми шагами к спуску я еще раз взглянул на гору Арагац, на Армению, и опять хлынули слезы. Спуск показался очень долгим и длинным, и, как оказалось, не только для меня. На спуске меня провожала маленькая горная бабочка, как когда-то на Арагаце. А может, это была та же самая бабочка...
Почти в конце спуска я услышал журчание воды. Я увидел ручей, чистый и прозрачный. Он тек прямо из сердца горы Арарат. И тропа сама привела меня к воде. Я склонился, и своими сухими и потрескавшимися губами жадно пил эту святую воду.
В лагере нас уже ждали мулы. «Через час собираем лагерь», — сказал Людмила, и все, не торопясь, начали собираться.
Я подошел к Абрамову:
— Саша, турецкий гид боится, что эти фотографии с армянским флагом попадут в Интернет, и тогда ему хана. Пойдем, скажем ему, чтобы он не беспокоился и не боялся.
— Да пошли...., — сказал Абрамов, хлопая меня по плечу.
Да, это был жест мудрого и понимающего человека.
Последняя ночь в лагере на 3200, и снова мы с подполковником не могли спать. И снова всю ночь пришлось слушать галдеж турецких конюхов.
И утром под палящим солнцем спускались с горы Арарат. Я был счастлив, во мне царила бездонная тишина, я чувствовал огромное изменение в моей душе. Я повернулся к горе Арарат, склонился, еще раз поцеловал ее ноги, попрощался и обещал: ............
С громким ревом двигатели ИЛ-86 подняли меня в небо. И мне уже не придется слушать бесконечно тянущийся голос муллы, долгие, непонятные речи турецких конюхов.
Это мне не придется.... А ГОРЕ АРАРАТ ? ? ?........................
Москва —Ван- Ерзнка — Эрзрум — Алашкерт — Догубайазет — Арарат
Сентябрь 2003 года
P.S Я шёл на Арарат не как альпинист, а как паломник. Арарат для меня больше чем гора. После Арарата я ещё сильнее почувствовал наше преступное безразличье, я стал понимать, что повседневные заботы материального мира не должны отвлекать нас от главного. Не смотря на то, что упущено очень много времени, каждый из нас несёт ответственность за судьбу западной Армении, за судьбу потерянной родины, за судьбу брошенной нами земель.
Я необычайно остро ощутил, что в отличии от нас, наши заброшенные храмы не перестали ждать и верить.
Я понял, что у каждого из нас есть долг перед нашими предками, долг перед нашими детьми, детьми АРАРАТА.
Выражаю глубокую благодарность участникам экспедиции:
Абрамов Александр Руководители группы
Коробешко Людмила
Немирова Марина Александровна
Карапетян Артур Леваевич
Лернер Роман Михайлович
Томчик Виталий Сильвестрович
Томчик Галина Александровна
Авдонин Константин Александрович
Лукьянов Юрий Анатольевич
Лукьянова Анжелика
Шайкенов Нуржан Блокович
Нургалиев Павел Масхудович
Мусарский Владимир Моисеевич
Соболенко Александр Валентинович
Рыбакова Анна Всеволодовна
Елизаров Александр Сергеевич
Я взял кусочек АРАРАТА и принёс его ОВАНЕСУ ШИРАЗУ
Когда я был на Арарате, из горы я взял с собой несколько камушков.
Желая что бы у меня, был всегда кусочек Библейской горы, кусочек символа свободной Армении. Эти камушки для меня, как и для каждого Армянина святые. Там на Арарате я решил, что когда поеду в Армению, принесу один из этих камушков и положу на могилу Великого Мастера, Патриота и Гениального поэта ОВАНЕСА ШИРАЗА.
Он всю свою жизнь мечтал и верил, что скоро Арарат освободиться от плена. Стихи Мастера про потерянную Армению и про Арарат, с юношеских лет произвели на меня сильные впечатление. Это было не просто стихи, не просто слова и мысли, а крик души, крик многомиллионных, невинных людей, беспощадно убиенных турками, Крик целого народа.
Мастер всегда говорил: «Увидеть бы мне СВОБОДНУЮ АРМЕНИЮ, СВОБОДНУЮ АНИ и АРАРАТ, и потом только умереть». Но, увы, он умер, так и не увидев это.
Я считал своим долгом, принести кусочек горы и положить на могилу Великого Мастера, ведь он так хотел прикоснуться к Арарату.
Ереван. Февральское утро 2005 года. Вокруг слякоть и серость, снега почти нет. Тяжелое свинцовое небо нависло над городом. Я остановил первую приезжающей мимо машину и попросил довести меня до Пантеона, к могилам ВЕЛИКИХ СЫНОВ АРМЯНСКОГО НАРОДА. За окном машины друг за другом появлялись и исчезали серые дома. Я был погружен в свои воспоминание и мысли. Водитель тоже оказался не разговорчивым. Мы ехали молча, каждый думал о своем.
Доехали до Пантеона. Я заплатил и вышел. Не было не одного человека, как-то странно, даже не ездили машины. Было ощущение, как будто время остановилось. Вокруг меня образовалось некое пространство, где царило умиротворение и покой.
Я медленными шагами направился в сторону памятников. Я не был здесь двенадцать лет. Пантеон для меня всегда был местом огромной силы, где рядом друг с другом покоились великие сыны Армянского народа, с мировыми именами. В студенческие годы, когда я приходил сюда, всегда волновался. Я чувствовал огромную ответственность перед этими великими людьми. Когда я прогуливался между памятниками и читал надписи на надгробных плитах, мне казался, что они смотрят на меня с глубин столетии и спрашивают: «А что ТЫ сделал? и что ты делаешь, для своего народа и всего мира»? Я ходил в пантеон как на ЭКЗАМЕН ЖИЗНИ.
И сейчас, спустя столько лет, находясь у памятников этим Великим людям, я снова почувствовал волнение.
Я медленно прогуливался и искал памятник Ованеса Шираза. Останавливался перед каждым из этих памятников и говорил им спасибо. Здесь покоились звёзды мировой культуры: Сарян, Бабаджанян, Хачатурян, Параджанов и многие другие.
Я шел, сжимая рукой камень, который находился в грудном кармане у самого сердца. Камушек горел. От него исходил жар.
И вот он памятник Ованеса Шираза. Я подошел, опустился на колени и поцеловал холодный памятник.
«Здравствуйте ВЕЛИКИЙ МАСТЕР, я принес вам кусочек Арарата». И тут же, из глубин моего сердца наружу вырвались две холодные капли слезы, слова мои стали непонятными.
Я достал камушек, положил его на могилу и сел рядом. Глубокая тишина охватила все вокруг. Я ушел внутрь себя, в состояние глубокого покоя и чувствовал только февральское, тяжелое серое небо. Через некоторое время вдруг мой взгляд остановился на камушке, который я принес с Арарата и я вздрогнул — Камушек, который был серо коричневого цвета, полностью покраснел. Я в этот момент рядом с собой ощущал дух великого мастера, и понял, что он очень ждал этого.
Конечно же, камень покраснел впитав в себя влагу от земли, но я давно уже вышел из возраста, когда верят случайностям.
Через некоторое время я встал, помолился, поблагодарил ГОСПОДА БОГА и ВЕЛИКОГО МАСТЕРА ОВАНЕСА ШИРАЗА и не торопясь, стал уходить. Я еще раз прошел среди памятников Великих людей, поблагодарил их и попросил, что бы они дали мне силу и были как маяк, направляющий на правильный путь, всех сынов и дочерей АРАРАТА. Я уходил из Пантеона с умиротворенной душой, с чувством человека, который сдал на отлично, один из многочисленных ЭКЗАМЕНОВ ЖИЗНИ.
Артур Карапетян